Инвестор заинтересован в том, чтобы его предприятие работало как швейцарские часы – безотказно, предсказуемо и с гарантией точного результата. Однако люди, играющие ключевую роль в деятельности предприятия, – это не целостный механизм и не шестеренки. Производители швейцарских часов шли к своему уровню веками, тогда как на внедрение процессов выделяют в лучшем случае два–три года. Хорошие часы могут стоить очень дорого, но при этом выполняют узкий спектр задач. Количество задач, которые решаются на предприятии, не поддается простому расчету. Одним из решений, призванных сократить пропасть между идеальной и реальной эффективностью, является управление бизнес-процессами.

Всё чаще возникают разговоры, что современные системы электронного документооборота подобны продуктам менеджмента прошлого века. От бумажной бюрократии мы перешли к новому уровню: эта бюрократия теперь стала электронной. И правда, все правила, стандарты и регламенты, которые применялись к бумажным документам, теперь можно контролировать посредством системы электронного документооборота (СЭД). Но при этом, бытует мнение, что современные СЭД отнюдь не являются инновационными решениями, способными качественно менять бизнес-среду. Почему и каких инноваций нам ждать от СЭД в ближайшем будущем?

В условиях технологической революции алгоритм принятия стратегических решений приводит нас к ошибке, которую можно назвать стратегической ловушкой. Общепринятый алгоритм стратегического планирования даёт достаточно достоверный результат в том случае, если ситуация относительно определённая: если наш образ будущего не только относительно чёткий, но и влияние на него различных факторов более-менее понятно. Однако, это возможно отнюдь не всегда. В условиях технологической революции новая технология вносит в ситуацию принципиально неустранимую неопределённость, которая рушит традиционный алгоритм стратегического планирования.

О методах искусственного интеллекта сейчас много говорят. Однако эта область очень неоднородна, одни решения искусственного интеллекта по своим возможностям могут кардинально отличаться от других. Как классифицировать методы искусственного интеллекта, какой искусственный интеллект мы имеем сейчас, и к каким изменениям в нашей деятельности может привести использование этих технологий?

Сегодня набирают популярность модели, которые перекладывают часть ответственности за бизнес-результат деятельности на поставщика услуг. И исходя из этих результатов формируют оплату за предоставленные услуги. Такие модели называются outcomes-based pricing, или модели потребления, ориентированные на результат. Постепенно они набирают силу и в ИТ. Какие же основные плюсы и минусы этой модели?

Освоение промышленностью классических инструментов оптимизации ещё до конца не завершено. Волна интереса к цифровой экономике накрыла эти не до конца завершённые инициативы. В результате специалисты, давно и целенаправленно занимающиеся проблемами производственного управления, начинают едва ли не бить тревогу. Внедрение роботов в неоптимизированную производственную среду может привести к поистине огромным объёмам незавершённого производства.

Отсутствие должного взаимопонимания между бизнесом и ИТ вследствие разницы в терминологии и в подходах к решению задач всегда было очень болезненной проблемой. Во что же она может вырасти в эпоху применения новых методов анализа данных? Понимание между бизнесом и «технарями» становится критически важным.

Ещё с начала 2000-х как-то повелось, что управленческие концепции начали проникать на российский рынок вместе с информационными системами. В принципе проникали они даже не как концепции, а как бренды, поскольку в основном запоминались своими аббревиатурами (ERP, SCM, BPM и т. д.). Реальное  их содержание понимали уже далеко не все. С их продвижением на рынок прочно ассоциировались отдельные ИТ и консалтинговые компании, и таким образом процесс, что называется, шёл. Сейчас же новые аббревиатуры в «корпоративном эфире» появляются всё реже, и даже может создаваться впечатление некоего информационного вакуума. Однако свежие идеи всё равно просачиваются — если не целиком, то по частичкам. Одна из таких концепций, которая по крайней мере одной ногой уже ступила на российскую почву, является Event Driven Business. Постараемся разобраться, о чём идёт речь, где истоки этой концепции и в какой мере она присутствует в России.

Сегодня всем известно, какие возможности бизнеса могут быть реализованы за счёт пресловутой цифровой экономики. Вернее, какие именно пока точно неизвестно, но ясно, что весьма впечатляющие. Принципиальных недостатков у технологий цифровой трансформации (помимо, разумеется, их недостаточной зрелости, дороговизны на сегодняшний день) пока почти никто явно не отмечает. Но риски, связанные с её внедрением при этом, безусловно, существуют. Среди огромного числа разговоров, ведущихся сегодня на тему digital economy, большинство спикеров предпочитают обходить эту тему вовсе. Те, кто «честнее», обычно говорят, что риски цифровой экономики пока являются некоей terra incognita (неизвестной территорией), которую ещё предстоит освоить. Но по мере роста зрелости использования цифровой трансформации «детские болезни» будут, очевидно, проходить, а вот риски как раз могут проявляться все более рельефно.

В статье «Цифровые инновации: цели, поиск и отбор», рассматривая итоги конференции «На шаг впереди» (организованной Global CIO совместно с фондом «Сколково»), посвящённой инновационной деятельности российских корпораций, мы успели поговорить о том, как участники рынка видят цели внедрения инноваций и отбирают их. Здесь же мы сфокусируемся на особенностях менеджмента этого вида деятельности.